Пейн мыслил и действовал как мелкобуржуазный демократ со всеми сильными и слабыми чертами, свойственными мировоззрению той социальной среды XVIII в., из которой он вышел. Сильные стороны его стали достоянием народных масс. Лучшим наследником их явился рабочий класс Англии и Соединенных Штатов Америки.
Еще при жизни Пейна враги приложили много усилий, чтобы исказить и представить в ложном свете его жизнь и деятельность, тем самым подрывая доверие к его учению. В 1791 г. подкупленный английскими консерваторами американский реакционер Джордж Чалмерс, скрывавшийся под псевдонимом Олдис, а в 1809 г. Джемс Читэм написали первые биографии Пейна, в которых изображали замечательного мыслителя и революционера пьяницей, морально и физически нечистоплотным человеком. Не было такой небылицы, которую не выдумали бы они в своих писаниях, чтобы вызвать к Пейну антипатию. Эти пасквили, выдержавшие множество изданий, послужили источником, из которого на протяжении всего XIX столетия не раз черпали авторы, принадлежавшие к политическому лагерю, для которого Пейн был отверженным. Историк английской общественной мысли Лесли Стифен, в 1876 г. поносивший Пейна как «невежественного» писателя и ловкого «демагога», возмущался особенно его трудами, подрывающими религию, и в связи с этим писал об «аморальности» Пейна.
Вершины злобных выпадов в конце XIX в. против Пейна достиг Теодор Рузвельт, впоследствии президент США, который в 1888 г. назвал его «ничтожным грязным атеистом».
Ненавистники Пейна не ограничились злобными и грубыми нападками на него. Они запрещали держать в библиотеках его книги и сжигали их, лишь бы слово Пейна не доходило до читателя из народа.
Но все оказалось бессильным заглушить влияние Пейна, и, чем дальше, тем больше клеветнические сочинения антипейновских пасквилянтов разоблачали себя.
Интерес к сочинениям Пейна не только не пропадал, но, напротив, возрастал по мере обострения борьбы сил прогресса против сил реакции. Противники Пейна вынуждены были от грубой ругани в его адрес переходить к утонченной «научной» критике и подобно историку американской литературы Ричардсону, писавшему в 1887 г. «о дешевом и ненаучном критическом методе и вульгарном характере» трудов Пейна, пытаться таким путем создать отрицательное впечатление об этих трудах. Их упрекали в отсутствии оригинальности. Им ставили в вину то, что в действительности было их заслугой, а именно, что передовые для своего времени идеи Пейн излагал на языке улицы, отказавшись от квазинаучного стиля, наводившего туман на простые истины.
Вместе с тем в ответ на сочинения политических реакционеров и религиозных мракобесов еще с начала XIX в. стали появляться труды, стремившиеся дать объективную характеристику великому революционеру. В 1819 г. Томас Клио Рикман, бывший другом Пейна с 1774 г., издал в Англии его правдивую биографию. Почти одновременно У. Шервиным, получившим из Америки рукописные материалы, была написана другая биография. И тогда же опубликовал биографию Пейна Р. Карлейль. В 1841 г. американец Джильберт Вейль, отличавшийся свободомыслием, составил новую биографию Пейна и издал первое собрание его сочинений. В самом конце XIX в., в 1892 г., английский вольнодумец Монкюр Конвей опубликовал двухтомную биографию Пейна, собрав все доступные ему материалы. Благодаря своей обширной документальности труд Конвея не утратил своего значения и до настоящего времени. На его основе в течение первой половины XX в. были написаны многие описания жизни Пейна.
Из биографий последнего времени заслуживают упоминания книги У Вудворда «Том Пейн: крестный отец Америки» (1945) и А. Олдриджа «Человек разума. Жизнь Томаса Пейна» (1959). Оба автора избегают давать оценку творчества Пейна в свете классовой борьбы в Англии, Америке и Франции конца XVIII и начала XIX в. Этим работам свойственна буржуазная ограниченность. Слабые стороны мировоззрения Пейна выдаются за сильные и наоборот. Вудворд, например, делает упор на то, что Пейна напрасно обвиняют в атеизме. Пейн действительно не был атеистом, но Вудворд не показывает сильные материалистические тенденции мировоззрения Пейна. И все же книга Вудворда способствует воссозданию (хотя и не вполне точному) образа этого замечательного человека.
Книга Олдриджа выгодно отличается от всех предыдущих изданий биографий Пейна тем, что автор привлек новый значительный материал, почерпнутый им в архивах Англии и Франции. Автор пишет, что объяснять «безразличие, если не враждебность публики (?! или господствующего класса? — Н. Г.) к Пейну главным образом его деистическими сочинениями недостаточно», что «главные враги Пейна были напуганы его политическими, а не религиозными взглядами» (43, стр. 317). Все это так, но и недооценивать критику Пейном Библии нет оснований. Книгу, вызывающую симпатию к Пейну, автор заканчивает следующими словами: «Парадоксально, но всеобщее принятие его принципов означало упадок его популярности, потому что, по мере того как они принимались и прилагались к обществу, они теряли дух новизны и индивидуальности» (43, стр. 322). К сожалению, Олдридж не уточняет, где именно и какие принципы Пейна нашли свое воплощение. Если он имеет в виду современные Соединенные Штаты или Англию, то как тогда можно объяснить продолжающиеся там искажения взглядов Пейна?
Книга Олдриджа служит примером попытки примирить политические, социологические и антиклерикальные представления Пейна с современной капиталистической идеологией. А таких попыток, и притом гораздо более откровенных, немало. Обращает на себя внимание появление в последнее время ряда работ, посвященных анализу книг Бёрка и Пейна. При этом некоторые авторы, становясь в позу беспристрастных наблюдателей одного из острейших политических споров XVIII в., заявляют, что Бёрк, написавший направленную против революции книгу (которой рады были европейские монархи, воевавшие с революционной Францией), якобы заслуживает уважения. Так, Р. Феннесси в книге «Бёрк, Пейн и права человека» (1963) пишет: «В настоящее время обычным является отдавать дань прозорливости Бёрка. И все же в демократический век не является неожиданным, что многие люди предпочитают проникнутые духом здравого смысла рассуждения Пейна о правах человека ухищренной защите Бёрком непопулярных институтов. И сегодня, как и в XVIII в., два человека продолжают вместе искать» (56, стр. 254). Так борец за прогресс и идеолог реакции оказываются совместно ищущими… В 1961 г. в Нью-Йорке были изданы в одном томе книга Бёрка «Размышления о французской революции» и «Права человека» Пейна. Издатели снабдили том лишь краткими заметками о двух авторах. В них справедливо говорится о Пейне как американском патриоте и революционере, что он по возвращении в США в 1802 г. как радикальный мыслитель подвергался остракизму. Однако о Бёрке сказано только то, что он был против жестокостей французской революции, и ни слова о том, что он был монархистом и врагом республики. Еще раньше упомянутых книг появились диссертация Хильгера «Критика Бёрком французской революции и его политическая концепция», изданная в Гамбурге в 1958 г., и книга Ф. Канавана «Политический разум Бёрка», вышедшая в США в 1960 г., в которых гальванизируется контрреволюционная концепция этого врага Пейна. Справедливо по этому поводу заметил прогрессивный немецкий историк философии Ииде: «Не способные к творческому развитию мысли, современные реакционеры хватаются за свой покрытый пылью классический образец» (60, стр. 16).
В ряде работ буржуазных историков 20—50-х годов подчеркивается, что главное в наследии Пейна — пропаганда новой религии и отстаивание мысли о боге. Так, например, Коннелл в работе к 200-летию со дня рождения Пейна пишет: «Пейн очистил Библию, и она не стала от этого хуже» (51, стр. 39). Это одна из попыток отвлечь внимание читателя от его критики религиозных догматов, содержащихся в Библии, от ниспровержения ее авторитета, на который опирается духовенство.
В борьбе за сохранение и подлинно научное объяснение учения Пейна, за популяризацию его гуманистических взглядов, осуждающих социальное неравенство и духовное рабство, главная роль принадлежит марксистам США, Англии и других стран.